Фан-арт на пиратскую тематику, Рассказы, Арт и т.д. Опции

[Слепой Пью]

Кто-то из новичков спрашивал про тему, в которой можно выкладывать рассказы по игре и навеяные игрой... Сам он не создал, замучу я

Шибко длинные романы лучше частями, а то ругаться будут, да и скролл у мыша жалко
Просьба таки не флудеть, посты типа "Я это, поплыл, потпил всех нах, круто!" буду просить у модеров тереть .

Так то чем чёрт не шутит, может тут на форуме новый Эксвемеллин или Сабатини тусуется .

Для затравки моё...


Никогда не доверял я этому абордажнику… Не понимаю, зачем вообще он нанялся в мою команду: денег платил я мало, корабль даже кораблём не назовёшь, одно слово – корыто. Команда – сброд и мерзавцы со всего архипелага, объединённые только ненавистью к испанцам и желанием быстро разбогатеть. Он же выделялся среди всех. Не возрастом - были головорезы и постарше его, не мастерским владением саблей, хотя никто не смог бы победить его в честном бою из команды, да что из команды – даже я проиграл бы схватку с ним. Было в нём что-то… величественность, что-ли… Он внушал уважение. Всем своим видом, каждым жестом. В его присутствии сами собой затихали драки, решались миром споры, команда благоговела перед ним. Я не доверял ему. Недоверчивый Марселец – так звали меня все. Жизнь сироты на улицах портового города приучает к ожиданию удара в спину. Каждый день я ждал его появления в компании недовольных пиратов с чёрной меткой. Ничто не мешало ему поступить так, он был сильнее, опытней, команда пошла бы с ним. Что останавливало его? Не знаю…

Год мы резали испанцев. Удача была с нами, и хоть никто так и не разбогател, ненависть свою мы питали реками испанской крови. За время боёв и абордажей я приобрёл несколько шрамов, лишился двух пальцев на левой руке, но не потерял свою недоверчивость. Хоть он и спасал не единожды мою жизнь (дважды - я видел точно, а сколько раз он прикрывал мою спину…), я всё равно не верил ему. И однажды это случилось. Уже месяц мы мотались без добычи и денег, провиант был на исходе. Не хватало лишь искры для взрыва. Этой искрой стали крысы. Чёртовы твари, к которым все не то что привыкли, а смирились как с неизбежным злом, прогрызли бочонок с ромом. Утром на палубе меня ждал тёплый приём – флибустьеры с мрачными лицами, и трое из молодых с вопросом: «Какого дьявола, кэп?». Я был готов к такому повороту, смерть неизбежна и в ад я отправлюсь не в одиночестве. Но где же странный абордажник? Вот что действительно напугало меня, его не было в толпе… Звук вынимаемой из ножен сабли за моей спиной был мне ответом. «Паршиво», - мелькнула мысль, - «не успею…» Но вместо холодной стали я почувствовал его надёжную спину. «Прорвёмся, кэп». Смертоносным смерчем прошли мы по палубе оставляя за собой трупы недовольных. «Почему?» - спросил я, вытирая кровь с клинка. Он лишь пожал плечами. Я не верю ему.

Ещё через полгода мы захватили бриг, обо мне говорили в тавернах. Половиной, если не больше, своей славы и удачи я был обязан ему. Проклятье, кто он? Дьявол?

Тем утром мы заметили силуэт на горизонте. Испанский галеон, гружёный по самую ватерлинию. Добыча непростая, но возможная и необходимая. Погоня, опасный танец двух кораблей, залпы пушек, свист ядер и картечи, едкий запах пороха. И вот, упоение для пирата: стук бортов, мушкетные выстрелы, абордаж! Я больше не капитан, я убийца. Без мыслей, сомнений, только реакция и расчёт. Удар – испанец сползает на палубу, ещё, ещё, укол, финт, лезвие режет чьё-то горло… И всюду за мной тенью тот абордажник… Каюта капитана. Где же он сам? Осматриваюсь: Библия, иконы, карты, оружейная стойка. Отражение в бронзовом канделябре: человек в шкафу, в руках пистолет. Не успеть, не укрыться, дурацкая смерть… Рывок вперёд-вправо, выстрел, что-то падает под ноги, я жив! Удар, толедский клинок пронзает испанца насквозь и застревает в переборке. «Пришпилил как букашку», - вырывается истерический смешок. Но как я выжил? Резкий поворот – на полу мой странный абордажник. Одного взгляда хватает, чтобы понять – не жилец… «Почему?» - снова задаю мучающий меня вопрос. «Прости, сын, я был плохим отцом…»

Как удар. Воспоминания. Цель моего приезда в Новый Свет. Мать перед смертью говорила, что он отправился сюда за богатством и славой. Я хотел найти его. Посмотреть в глаза и выпустить кишки. Странны дела и пути твои, Господи.

Галеон был забит золотом. Мы не взяли его. Облили все на корабле маслом и подожгли. Команда не сказала ни слова, все уважали Старого Дюка. Погребальный костёр, богаче чем у древних королей – он был достоин его. Прощай отец.

[DinGrey]

Одна история из жизни достославного капитана Сайласа по прозвищу "Счастливчик Таллер"

Часть 3.

Молодой повеса, убежденный лодырь и состоявшийся неудачник Сайлас Мартин Грюйер по прозвищу «Счастливчик Таллер», как всякий уважающий себя эгоист работать не любил. Но все свое свободное время он был вынужден посвящать поискам денег. Потому что деньги он любил, причем легкие деньги. Его устраивали всякие денежные знаки, которые могли бы попасть ему в карман, не зависимо от их происхождения, национальности, цвета и достоинства. Он перепробовал множество занятий в поисках золота. Он стриг пуделей у дворян, служил подмастерьем у гробовщика, собирал травы для аптекарей, писал церковные псалмы, пел в хоре, занимался браконьерством и незаконной вырубкой. Методом мудреных философских умозаключений, (к которым вообще был склонен Сайлас), он пришел к выводу, что выгоднее всего реализоваться человеку без принципов можно только за морем. Европа погрязла в войнах и нищете, а Новый Свет казался радужным краем, где богатства лежит под ногами. Быть смелым и богатым наемником, покорителем Америки - стало мечтой юного Грюйера. Но случая попасть хотя бы просто к морю, ему не представлялось.
Но однажды один забавный случай помог Сайласу осуществлять свою мечту. Подговорив двух таких же, как он недотеп – Жана Перрена и Тэля Фрибура, он с ними направился в поисках работы в Женеву в некую лавку. Контора эта, через объявление на столбе у рынка, гордо заявляла, что является европейским представительством стамбульских купцов, и предлагала чудодейственные средства, конечно же, восточной медицины. Новой лавке также требовались служки, курьеры и прочая прислуга. Пригласивший их в лавку толстый клерк, как не странно, оказался не турком, вернее, совсем даже не турком. Но он щедро поил молодых людей противным на вкус зеленым чаем, со стойким вкусом желудей, долго и красочно описывая радужные перспективы их торговли в Европе. Псевдотурок, в порыве откровения, мамой клялся, что ему семьдесят четыре года! Но выглядел он на много моложе, утверждая, что хвори обходят его стороной, и все это - благодаря успехам восточной медицины. И все эти блага могут коснуться и таких замечательных молодых людей как они, если ребята согласятся влиться в трудолюбивый коллектив их конторы и стать членами цеха аптекарей. Друзья согласились, и влиться, и стать членами. Правда, как оказалось позже, существовал ряд условий. За испытательный срок работы и обучение нужно было уплатить десять экю и три недели проработать бесплатно. Во-вторых, нужно было личным примером вдохновлять потенциальных покупателей на покупку товара. И, наконец, в-третьих, сам товар, прежде всего, должен был быть куплен самим служащим, который потом перепродавался кому угодно. Компаньоны не совсем поняли смысл этой торговой процедуры, но, вздохнув, ударили по рукам и подписали нужные документы.
Курс обучения показался друзьям представлением в стиле «как пьяный поп пытается служить мессу, при этом, забыв латынь». Они ровным счетом ничего не поняли. Торговой мудрости почему-то обучали молодые тирольцы с трудно произносимыми для французского языка арабскими именами Султанат-аганат, Авиценна-бей и Оттилияс Константинополис. Последним был полный грек ни слова не знающей по-гречески; его все звали просто Грек. Тирольцы задорно бегали по конторе, все время улыбались, хлопали друг друга по ладони, передавая эстафету у стойки, бойко развешивали подозрительные порошки, а так же чертили на доске загадочные графики с кривыми стрелками и пояснениями, как на карте боевых действий. Сайлас предположил, что, таким образом, не понятно о чем лопочущий на своем адском тирольском диалекте Грек пытается рассказать о том, как его можно удовлетворить, так как он сопровождал свои пояснения постоянными пассами рук в области желудка и груди. Мистически настроенный Жан Перрен считал, что тирольцы, на самом деле, розенкрейцеры – члены тайной сатанинской секты, а таинственные графики – это кабалистические пентаграммы, призванные подавить их волю, а после, распространять на них свое черное влияние, или даже противоестественно овладеть ими. Что поэтому поводу думал Тэль Фрибур - неизвестно. Большую часть времени он просто глядел на свои колени и жевал спертый калач.
Вторая часть проекта «удачливые аптекари» далась с еще большим трудом. Предполагалось, что новообращенные негоцианты будут предлагать свой товар, принимая его сами, рекламируя, таким образом, его оглушающий целительный эффект. Эффект действительно оказался оглушающим. Жан, после дегустации всевозможных морских коньков, сушеных ежовых пенисов и порошка из крыльев летучих мышей, слег с трехдневной диареей. Впрочем, корень загадочной «лысовухи», оказался Фрибуру по вкусу, который поглощал целебную корягу, как репку, вместе с пивом.
Третья стадия проекта уничтожила всякие надежды на успех. Купленный компаньонами у фирмы лечебный товар решительно никто не желал приобретать. Знакомые и близкие, затерроризированные сушеными пенисами различных экзотических тварей, которые им предлагали горе-лекари, начали друзей просто-напросто избегать, считая их сумасшедшими и дикими извращенцами. Финансово-лечебная карьера компаньонов с треском проваливалась, погребя под своими завалами всех троих. Жан Перрен не слазил с горшка, иногда предлагая случайным посетителям уборной у рынка попробовать «свежий омолаживающий пенис енотовидной собаки из личных запасов». Богатырь Тэль рыдал над грудой бесполезных упаковок с турецкими каракулями, в которые он по глупости вложил весь свой годовой денежный запас, а сам инициатор авантюры, наконец, осознал, что их, мягко говоря, «кинули».

Конец третьей части.


Одна история из жизни достославного капитана Сайласа по прозвищу "Счастливчик Таллер".

Часть 4

Решение проблемы неожиданно подсказал Жан. Он упомянул, что экзекутор из Университета – отец Модесто – человек крайне ловкий и деловой. Жан утверждал, что отец Модесто, при желании, может продать снег лапландцам и песок бедуинам. Кроме того, Жан намекал на то, что экзекутор явно связан с вольными каменьщиками, а его деятельность в стенах университета – это так, для прикрытия. Это был шанс! Но просто вернуть свои деньги было уже не интересно, важно было отомстить. Жан, оправившись от недуга, согласился познакомить Сайласа с отцом Модесто, но участвовать в каких бы то ни было дальнейших авантюрах, отказался. Фрибур же, которому нечего было терять, кроме своих турецких упаковок с заморской микстурой и порошками, наоборот, согласился. Познакомившись с отцом Модесто, Грюйер собрался с духом, поведал ему о своих финансовых горестях и неудачах. Отец Модесто приободрил Сайласа, предложил ему быть мужественным и крепиться, обещал свою помощь, а так же дал несколько советов. Немного погодя, проанализировав ситуацию, Модесто предложил план и исчез из поля зрения. План был прост и легок в исполнении. На неделе должна была состояться ярмарка, устроенная Университетом, где многие студенты-фармацевты предлагали свои микстуры по низким ценам. Таким оригинальным способом университет проверял действие зелий и настоек на женевцах без серьезных затрат на их исследование.
- Все очень просто, - объяснял Сайлас Фрибуру, - понимаешь, это хороший способ сбагрить всю эту турецкую бурду.
- Но кто ее будет брать? - Недоумевал Тэль, - у нас с тобой, ее едва две унции купили. Одну как экзотические специи толкнули, другую как средство от моли.
- Не дрейфь, под эгидой университета будут брать. У нас еще верят в науку. К тому же, на фоне другой студенческой отравы, наш товар солидный – все-таки фирма!
- Так университет всю выручку себе заберет, как устроитель!
- Вот тут-то весь и фокус! Мы обратимся к нашим тирольским хозяевам, дескать, так и так, есть отличное место для сбыта. Опять же, бесплатная реклама. Мол, мы согласны взять крупную партию товара для реализации. Но не за свои кровные, так как не потянем, а по принципу товар – деньги. То есть вы утром отраву, тьфу – препараты, а мы вечером деньги по итогам торгов. Фирма и будет деньги университету отстегивать как поставщик и реализатор.
- Так на какой нам ляд на фирму горбатиться, ее дерьмо на рынке толкать!
- Ну, как ты не поймешь! На самом-то деле мы свой товар толкать будем. Наша мерзость на их фекалии, как две капли похожа, с одного склада брали. А вечером, их товар в целости и сохранности сдадим, мол, извините, не продали, не кому не нужна ваша турецкую радость!
Так и поступили. Тэль и Сайлас договорились с фирмой, а отец Модесто согласовал все вопросы с университетом. За прилавок поставили баварца Отто, которого научили кланяться, изображая турка. За пару бутылок пригласили кое-кого из местной публики изображать живой интерес к товару. Особая рекламная обязанность легла на Фрибура. Парень всем своим цветущим видом должен был символизировать благотворное влияние турецкого чуда на стареющий организм. Проще говоря, Фрибур стоял, попивая пиво с «лысовухой», закусывая загадочным « экстрактом Толобка», что это такое, а также человек или зверь этот Толобок, уточнять, не стали. На груди двадцатидвухлетнего Тэля, висела табличка с непонятной латынью, которые Сайлас срисовал из катехизиса. Ниже находился перевод: «мне сорок пять лет!».
К вечеру, поддавшись на рекламные ухищрения партнеров, жаждущие омоложения старики смели весь товар с прилавка, при этом, как было оговорено раннее, не была продана ни одна фирменная упаковка. Представители турок были крайне недовольны. Они стали еще более недовольны, когда вечером того же дня, по наводке отца Модесто, к ним с визитом нагрянул бейлиф.
Модесто понравилась деловая хватка Грюйера. Он стал поручать ему различные поручения, обещая протекцию и помощь. И однажды…

- Сайлас, - спросил отец Модесто, - как ты относишься к кораблям?

Конец четвертой части.